«Не могу жить без людей!»
– говорит специалист по социальной реабилитации отделения-интерната малой вместимости для граждан пожилого возраста и инвалидов Ханты-Мансийского комплексного центра социального обслуживания населения Вера Степановна Бородина.
– Родилась я в поселке Большие Леуши Октябрьского района, но в четырехлетнем возрасте меня привезли в Ханты-Мансийск. Так что это – мой город! Любимое место – Комиссарская гора, на которой сейчас стоит стела, в детстве часто мы сидели там и любовались Иртышом…
С малых лет я постоянно лечила кукол и мечтала стать врачом, но с возрастом поняла, что слишком боюсь вида крови. Поэтому после окончания школы № 5 выучилась на швею-мотористку, работала на фабрике в Заводоуковске. Профессия постепенно затянула – нравилось из ничего создавать красивые вещи. Мы тогда на всю область шили школьную форму.
– Отчего же вернулись на Север?
– Переехала сюда после замужества, все-таки где родился – там и пригодился. В 1999 году устроилась на работу в Службу индивидуального обслуживания граждан на дому «Гарантия», но через три дня пришла к директору Владимиру Федоровичу Сивкову – все, увольняюсь! А он в ответ: «Да ты что, тебя бабушки уже полюбили!» Подумала-подумала я – у остальных получается, неужели я не смогу? И осталась.
Какие обязанности были у соцработника? Снег – дрова – продукты – уборка и все остальное прочее. Тяжело, конечно, но зато неоценимым оказалось общение с подопечными, каждый из которых был личностью. Помню, например, Наталью Андреевну Кузакову, которая всю жизнь проработала на флоте, при случае могла такой словесный оборот завернуть – мама не горюй. С возрастом она стала все забывать, а потому я порой обнаруживала на подоконнике надпись карандашом: «Хочу шшуку!»
Год проучилась на курсах, стала специалистом по социальной работе. Всякое тогда случалось – и приятное, и не очень. Помню, как однажды в ходе рейда по наркоманам мы – комиссия, состоявшая из нескольких женщин, пришли в «общагу» на Березовской. А там оказался настоящий притон со здоровенными обкуренными мужиками. Как мы в темноте утекали от них – я тогда поскользнулась и упала в грязь!
Поработала в «Веге» и «Светлане», пережила несколько реорганизаций и два сокращения, пока не оказалась здесь, в Шапше. В 2019 году решила было, что хватит, и ушла работать в военкомат. Выдержала полгода и вернулась обратно – оказывается, не могу я жить без соцзащиты…
– В чем заключаются ваши функции?
– Главная из них – социальная реабилитация пожилых граждан. Для этого используется большой ассортимент приемов, методик, инструментов. Видите, например, эти колючие шарики с эластичными кольцами внутри? Они называются «су-джок» и используются для массажа, акупунктуры. С их помощью активизируются различные точки на теле человека, сигналы поступают в мозг, в результате образуются новые нейронные связи.
Даже обычные карандаши могут служить прекрасным инструментом для тренировки, ведь большинство подопечных поступает к нам с артрозом. Одна бабушка поначалу не могла ухватить карандаш двумя пальцами, а теперь легко ставит его торчком на стол. И радуется этому возвращенному умению как ребенок. А глухая и слепая баба Аня постоянно засыпает, когда я массажирую колечком ее пальцы…
– Вы работаете с пожилыми, больными, одинокими людьми, у многих из которых за плечами трудная судьба. На мой взгляд, у вас не самая легкая работа…
– У нас в отделении живут пятьдесят человек, в том числе лежачие, не говорящие, с очень серьезными диагнозами – но конфликтов у меня ни с кем ни разу не было. Поверьте, мне с ними совсем не тяжело. С детьми работать гораздо сложнее, так как ребятишкам не докажешь, что для них полезно, а что – нет.
На занятия мне никого звать не приходится – сами идут, да еще переживают: «Ой, извините, я вчера пропустила!» А какими восторженными глазками они смотрят, услышав в ответ: «Тогда вы сегодня останетесь после уроков!» Вы не представляете, сколько я получаю от них ласки и доброты! Простая игра «Зайка-коза-вилка» вызывает смех и рождает положительные эмоции. По отделению, как утята, за мной бегут…
В моей работе главное – терпение и любовь. Бабулька одна лежала после инсульта, ни на что не реагировала, когда я приходила поговорить и пыталась погладить руку – убирала ее, а то и совсем отворачивалась. Все ей не нравилось. Но однажды настал момент, когда она сама протянула руку ко мне, и я поняла – лед тронулся…
– И сколько для этого понадобилось времени?
– Целый год. Но я все равно своего добьюсь – не мытьем, так катаньем.
– Среди подопечных есть те, к которым вы испытываете особую теплоту?
– Точно могу сказать, что нелюбимых среди них нет, есть просто люди со сложным характером, но я чувствую, как, когда и к кому нужно подойти. Бывает, иногда они говорят обидные слова, но я понимаю, что это всего лишь больные люди. Одна бабушка каждый день пересказывает мне одни и те же истории из своей жизни, но я никогда не перебиваю, понимаю, что пожилой женщине просто надо выговориться.
На занятиях многие подопечные проявляют ревность по пустяковым поводам, например, если одной из бабушек довелось задать больше вопросов, чем другой. А уж если я пробежала по коридору и впопыхах не поздоровалась, то это вообще трагедия. Кстати, я всегда обращаюсь к подопечным на «вы» и полным именем-отчеством, но некоторые требуют звать себя запросто – «Николаевной» или «Александровной».
– К сожалению, пожилые люди рано или поздно уходят в мир иной…
– Когда я только пришла сюда работать, коллеги предупреждали – ты только ни к кому не привыкай! А я не могу не привыкать, поэтому уход подопечных всегда воспринимаю очень тяжело.
– Давайте не будем больше о грустном! Судя по вашему рассказу, здесь, в отделении, в основном проживают бабушки?
– Как раз дедов у нас больше. Они, конечно, в большинстве своем гораздо прагматичнее и поначалу не слишком верят, например, в эффективность акупунктуры, но вся их недоверчивость быстро сходит на нет. Скажем, стоит мне взять одного сурового дедушку под ручку и назвать его «Солнышком», как он тут же расцветает. И я понимаю, что он готов так шагать со мной хоть на край света…
Жизнь пожилых людей здесь лучше всего можно охарактеризовать словом «достойная». Они активно занимаются, оздоравливаются, общаются, их регулярно возят в город – на концерты и в музеи. Подопечные все это хорошо чувствуют. Недавно одна из бабушек отпросилась на месяц пожить дома, а через неделю вернулась обратно – соскучилась. Им ведь прежде всего нужно общение.
– А что ежедневное общение с людьми пожилого возраста приносит лично вам?
– Многие из бабушек-дедушек плохо видят, а потом часто просят почитать им вслух, это уже вошло в традицию. Читаем разные книжки, они плачут или смеются, и я благодарна им за те сильные эмоции, которые они испытывают. Да и вообще, я столько хорошего перенимаю от них! Бабушки торопятся поделиться своими знаниями, опытом, жизнью. Они все знают, у некоторых «лунный календарь» в голове: «Верочка, пора уже петунью садить!»
– Удается ли вам хоть иногда покидать свое рабочее место для общения с домашними и каких-то увлечений?
– Ну, во время пандемии мы почти два года трудились вахтами и жили здесь… Моя дочь Людмила тоже работает в соцзащите, она – участковый специалист, сын Вячеслав – индивидуальный предприниматель. Подрастают трое внуков: Саше – восемь лет, Ульяне – двенадцать, Евгению – четыре годика. Из увлечений назову дачу – у нас там и цветы благоухают, и зреют овощи-ягоды.
– Не поделитесь ли с земляками своей мечтой?
– А их, пожалуй, больше не осталось – все осуществились. Мне нравится, что я нужна людям. Не могу жить без людей…
